Утро началось со скандала. Я так и подскочил из своего уютного спального гнездышка (сколько трудов стоит натаскать сюда мягких птичьих перышек и следить каждый день, чтобы никто из родственников-ворюг их не унес!), прямо голой шкурой на холодную землю логова.
Мать и отец, как обычно, обменивались любезностями. Они вообще обожали грызть и бодать друг друга словесно, и у обоих для этого был полный набор едких фраз, острых зубов и острых рогов. Рога матери были острые, черный с легким изгибом назад, витые будто корни старого дерева. Такие бывали у южных равнинных корнов-антилоп, кто-то из которых в недобрый час и стал ее предком. Предки отца, вероятно, проживали высоко в горах и обожали со стуком сталкиваться лбами, что он и унаследовал - витые бараньи рога это позволяли. А уж в упрямстве он мог переплюнуть все наших общих пращуров вместе взятых. Мои братья и сестры унаследовали эти рога, здесь и я не стал исключением. Причем, хапнул сразу две пары, чем был чрезвычайно горд. А вот семья и в этом усмотрела мое уродство. Я вообще выглядел не так, сидел не так, свистел не так, не так смотрел и не о том думал. Очень удобно.
Я прислушался к их спору - речь шла о внешнем виде. Мать, понимаете ли, все утро приводила шерсть в порядок, чуть язык до корня не стерла о моих братьев и сестер, так они были чумазы, а вот дорогой супруг даже себя в порядок не привел. Отец в ответ гневно огрызался, что он никакой не лощеный мужеложец, чтобы прихорашиваться. Мать требовала хорошо выглядеть ради нее. Братья и сестры подавлено слонялись возле входа в логово, чистенькие, аж смотреть мерзко.
Я прошмыгнул мимо родителей, поджав хвост с единственным клоком шерсти, между ног. Исключительно для незаметности, чтоб не прицепились. Я нисколько не был против их ссор, ибо уже давно понял, что в этом и состоит секрет их долголетних отношений - больше глупых дрязг, меньше серьезных ссор.
- Наше лысое чудовище проснулось! - насмешливо вякнула одна из сестер, и сделала ложный выпад в мою сторону.
Я тут же брякнулся кверху лапами ко всеобщему смеху. Я тоже выскалился, дабы показать, что их юмор мне понятен. Сестра тут же ринулась на меня, оскорбленно тявкнув - экий я был непокорный. Вообще-то я был неслабее ее, но бесконечные стычки и укусы выматывали меня. Пришлось пустить лужу - она с визгом отскочила. Все, теперь я до завтра неприкасаемый.
Когда родители, полностью удовлетворенные друг другом, но с нарочито постными мордами, вышли к нам, все щенки тут же расселись перед ними, готовясь внимать. Мать с негодованием проинспектировала их шубки вновь, выдергивая из них все, что оскорбляло ее взгляд. На меня она взглянула с редким одобрением - когда ты лыс, никакой листочек не пристанет надолго к шкуре, создавая столь любимую ею опрятность. На этом преимущества лысой шкуры оканчивалось.
- Дети, мы должны выйти к другим сапифам. Будьте достойны нас с отцом. Мы - лучшие из охотников, сам сафи нас выделили. - слышу в сотый раз, сафи выделил, понимаешь, все несколько сотен охотников, что есть, но их-то точно явнее всех!
Конечно, все остальные тут же надулись от гордости и выстроились следом за родителями нетерпеливой очередью. Я пристроился позади всех и недовольно забурчал - лучшие охотники сапифов постоянно забывали одернуть своих детей и те не оставляли мне мою долю завтрака. Но на меня не обращали внимания. Я все чаще замечал, что родители совсем мною не интересуются. Они предпочитают притворятся, что меня совсем не существует.
В Саафиграде было не протолкнутся. Кажется, по случаю хорошей погоды, торговцы решили устроить базарный день, и покупатели - одинокие или с семьями роились вокруг них, как пчелы. Здесь было столько всех и всяких. Рогатых, крылатых с копытами, даже кажется встречались те, что о двух головах. Но никого столь же лысого, как я. Естественно, на меня смотрели. Смотрели, перешептывались и качали головами. Каких только уродцев не наплодит земля наша, да, знаю-знаю. Я нагло взирал на них, и многие отводили взгляд. Это оказалось столь веселым развлечением, что у меня тут же поднялось настроение и я сосредоточился на этом полностью.
Вдруг в мать врезался чужой волчонок. Очень симпатичный, правильный волчонок с длинной белой шерсткой, темным пятном на морде и ясными голубыми глазами. Держу пари, ей на секунду захотелось забрать его себе вместо меня - пусть он абсолютно безрогий, зато и не лысый урод.
- Прошу прощения, всех так... так много.  - пролепетал он, но мать и не думала гневаться. Она вдруг понюхала его между ушей, и радостно вильнула хвостом. Подняла голову, оглянулась и радостно позвала кого-то по имени.
На наше семью вдруг нахлынула чужая. Мать тут же принялась радостно нюхаться и лизаться с чужой волчицей, отец дружелюбно выскалился, а мои братья и сестры тут же вступили в какие-то игры с чужими волчатами. Меня они чуть ли не выдавили назад задами, на что я недовольно вякнул, но было поздно, я оказался вытеснен с их пути и внимания. Незадачливый белый волчонок оказался рядом со мной.
- Ну, и чего тебе стоило врезаться в кого-то другого, кроме моей мамаши? - недовольно буркнул я, глядя в его сторону. Я плюхнулся на задницу, подвернув вокруг себя длинный хвост. - Теперь они до вечера будут вспоминать молодость, и совсем забадут про бедного голодного Брера.
Я чихнул, потому что до носа как раз долетел запах еды. Слюна наполнила мой рот.
- Кто ты, мое несчастье? - спросил у него я. Я только делал вид, что раздосадован. Меня, конечно старались не замечать, но и шляться, где хочу, не разрешали. Я должен был быть где-то на периферии зрения, но и в глаза слишком не бросаться. Зато теперь они про меня и не вспомнят, можно заняться чем-нибудь по-настоящему интересным!

Отредактировано Брер (2020-03-22 13:49:56)